Mere whim

1.
Окошко в потолке было размером с хорошее блюдо, стекло работало на манер фильтра, задерживая часть света и рассеивая его по залу. Дрожали тени от бесконечных рядов побратимов и ратников. Грубое полотно, покрывающее каменный пол, было скомкано у дверей в соседний зал - еще больше и светлее этого.
Дева по имени Мирд держала на руках крошечный сверток, изредка покрикивающий от недовольства. Ребенок внутри его был голоден и не мог уснуть.
Нарастала тревога.
Мирд в очередной раз нервно откинула прядь волос с лица. Если ничего не решится в ближайшее время, ей придется уйти прочь и унести с собой Тейтару, иначе ребенок может пострадать от голода и недостатка сна. В ее теле уже дрожала маленькая темная точка, с каждым вдохом становившаяся все заметнее. Мирд засмотрелась и пропустила первые несколько слов Верховного Правителя. Он говорил из круга своих побратимов, стоя лицом к народу, едва поместившемуся в залах Собрания.
-... больше нет.
Мирд привстала, стараясь рассмотреть Тарха за всем этим множеством людей, но старая жрица Олгред положила ей руку на плече, заставляя сесть назад на подушки. Здесь, в недосягаемом для света уголке зала сидели и другие девы, только три из них держали на руках младенцев. То и дело какой-нибудь плакал. Это были дети Тарха и Тиэйры, рожденные в священном Союзе. Тейтара - младшая дочь, и Мирд надлежало за ней ухаживать.
Олгерд убрала руку, но продолжала стоять рядом. Ее задача заключалась в том, что бы всё совершалось по Небесным Канонам, и никаких отступлений от этого не предвиделось.
Мирд с замиранием сердца увидела, что черная точка внутри ребенка выросла до размера кулака и девочка больше не плакала.
Собрание длилось уже бесконечно долго, когда, наконец, в зал вошла Тиэйра, великая мать Наследников.
На ней было простое платье, скрывающее все ее тело. Вышивка так и теснилась на рукавах и подоле, а орнамент воротника спускался на саму грудь. Тиэйра обладала такой добротой и нежностью, что руки ее светились, пока она поднимала детей, что бы прижать их к губам.
Побратимы кланялись, тем самым передавая ей негативный заряд, что только великим Правителям дано воспринять и перебороть. Так происходило приветствие. Мать не кланялась в ответ - не возвращая темную энергию своему народу, наоборот - она мысленно молилась за них.
Тарх вышел к ней сам, поцеловал трижды и позволил девам удалиться в свои покои. Со всем происходящим, он совершенно забыл, что все каноны были соблюдены.
- Радость моего сердца, - проронила Тиэйра, не стесняясь побратимов и ратников, - Ты совсем замучил себя...
Но больше сказать она не смела.
Ее волосы давно поседели и прямыми линиями спадали до пола, кольца и браслеты на руках блестели, отбрасывая блики на лица присутствующих.
Тарх не отвечал, только позволил ей уйти, поцеловав на прощание.
Мать благословила воинов и жрецов перед уходом, обняла сыновей, находившихся в зале вместе с отцом, приникла челом к образам Богов и незаметно покинула залы Совета.
Ее ждали дети.
Девы жили в общих залах в отдельном крыле палат, где окошек было даже больше и все они украшены рунами и резьбой. Здесь на стенах висели образа Богов и обереги, а сами стены были большей частью деревянные. Кожи покрывали небольшие участки пола, весь он был устелен травами. Пахло свежестью и чистотой.
В зале было много посудин с водой для омовения младенцев, к которым время от времени приникали жрицы Богини семейного очага.
Мать обнимала детей по очереди, от самого старшего сына, который радовал Богов уже две весны, до маленькой Тейтары, которой еще не было и сезона.
Первой она кормила дочку, зная, что крошечное тело той уже не может выносить голод и усталость. Грудь Тиэйры испытывала боль но в сердце не было страха и зла. Каждое чувство было ей подвластно и не возникало само по себе.
Она уже выкормила двадцать два ребенка, двадцать из которых - мужского пола. И выкормила бы еще больше. Ее земля все время находила себя втянутой в войну, - это в мирное время можно рожать дочерей, а сейчас - сыновья поддержка и опора государству. Это высший дар Богов, за что она неизменно каждый день приносила жертву.
Тейтара отстранилась от груди, показывая, что молока ей достаточно. Крошечные пальчики девочки сжимались в кулачки, а глаза уже стали темными, цвета огненного, как у всех на этой земле. Черная точечка внутри совсем исчезла, и дочь понемногу засыпала.
Мирд взяла ее из рук матери, вместе с благословением.
Казалось, что мир в этом зале невозможно нарушить...